Будь с нами!
Присоединяйся к нашему каналу в Телеграме, чтобы не пропустить эксклюзивный контент.
Все видели этот страшный сон: когда тебе очень нужно куда-то попасть, но ты не можешь покинуть помещение. Ты застрял. Двери, которые должны были быть открытыми, закрыты. Там, где надеялся найти проход – глухой забор. В том месте, где под потолком светится зеленая табличка EXIT, стоит мрачный охранник, и он категорически против, чтобы вы тут ходили. Вы в ловушке. И вы пропускаете то, что было важным – самолет, день рождение мамы, собеседование, что угодно – и просыпаетесь в холодном поту. Да, к счастью, это всего лишь сон. Подожди… или нет? Потому что если ты в России, то, возможно, это твоя жизнь.
Любовь к заборам, кордонам, контрольно-пропускным пунктам, закрытым дверям в России могла бы сравниться разве что с любовью грызть семечки и носить спортивный костюм. Но есть ощущение, что заборы мы все-таки любим сильнее. Им нет числа. Заборами обрастает все: больницы, школы, газоны во дворах, магазины, парки, старые церкви, новые церкви. Мы огораживаем любой частный участок в меру собственного благосостояния – но всегда и везде. И если в этом еще есть смысла, то в заборах, идущих по рвам, насыпям, болотам и склонам непонятно где, смысл найти тяжелее. Иногда рядом ставится сразу несколько заборов, но разных уровней, и это тоже ОК.
Просто посмотри на это.
Но есть одна особенность у русских заборов: в них всегда есть дыра. Заборы в России ненадежные, и редко по-настоящему от чего-то защищают. Тогда зачем они нужны?
Это, конечно, не означает, что все тут пролезают через чужие заборы, но мы знаем, что в случае необходимости никакой забор никого не остановит. Того трепетного пиетета перед частной собственностью, который есть, скажем, в Соединенных Штатах, в России не существует. Окей, мы вкурсе, что заборы не могут этот слабо развитый институт частной собственности компенсировать, но мы знаем вот что: если что-то не огородить, то это займут другие. Урок, выученный потом и кровью. Как пишет журналист Максим Трудолюбов, автор книги «Люди за забором. Частное пространство, власть и собственность России», заборы здесь любят, потому что «они были и остаются памятниками до конца не реализованной мечте о приватности».
В Советском Союзе был примат коллективного над частным, и память об этом времени кажется, генетически вшита еще в несколько поколений (как минимум, три). В коммунальных квартирах – это где у чужих людей была общая душевая, туалет и кухня – в Москве, например, жила большая часть людей. Приватность? Просто еще одна советская мечта.
Коммунальная квартира в Воронежской области
Андрей Архипов/SputnikЛишь в 1990-х, уже в постсоветской России, в городах начали появляться заборы и шлагбаумы вокруг участков со статусом private. В начале нулевых забор ставили все. Причем, он порой появлялся на пустом участке ДО самого дома. Сколько всего заборов в стране не известно, но их пытались (хотя бы частично) посчитать. По одной из версий урбанистов-экспертов, их хватило бы, чтобы «озаборить» Землю по экватору уже больше 50 раз. И это только теми заборами, что стоят вокруг русских дач. Как вы уже поняли, их у нас гораздо-гораздо больше.
И что насчет доверия? Экономист Александр Аузан изобрел новый способ измерения социального капитала – да, в заборах. Оказывается, между заборами и уровнем доверия людей друг к другу есть обратно пропорциональная связь: чем ниже доверие, тем выше заборы.
Я была ребенком, когда помогала отцу обносить участок нашего дома забором. Это был серый, уродский, но непроницаемый забор из профнастила, и мы были первыми, у кого на нашей улице появился забор, через который ничего не было видно. Время – начало 2000-х, тот самый заборный бум. Смысл нашего забора, как я поняла со слов родителей, чтобы никто не видел, чем мы занимаемся в саду («соседи завидуют»). Что происходило в нашем саду? Ничего! Я гуляла с собакой, а мама сушила белье. Ни от кого этот забор защитить не мог (я перелазила через него за пару секунд), но зато он бережно оберегал нашу приватность.
В конце-концов, нас ограбили. Мы не были богатыми, но соседи, а потом грабители, в это не поверили. Потому что у нас был глухой забор. Ведь, по идее, тем, у кого ничего нет, нечего и прятать. Наверное, мои родители думали, что высокий забор – один из индикаторов успеха, как большая машина или люксовая сумка. На деле он оказался куском металла, который разобщил нас с окружающими, породил ту самую «зависть» и лишил маминых сережек. После этого мы поставили решетки на окна.
Идея абсолютного ограждения делает общество интровертным, закрытым и нервным, в вечных опасениях за свою безопасность. Мы все еще верим, что забор делает сон крепче, но это не так. Это порождает еще большее желание укрепить заборы, кордоны, границы. Оказавшись в России, трудно не заметить, как много тут охранников: они повсюду – в магазинах канцтоваров, ресторанах, на каждом этаже офисного здания (и камеры никто не отменял). По числу полицейских в стране мы в числе стран-лидеров (вместе с Китаем и США) – у нас их 746 тысяч.
Очередь на вход у станции метро "Октябрьская", Москва.
Антон Новодережкин/TASSИ в то же время, ограждения – это уже атрибут нашего психологического комфорта. Посади русского в неразгороженное, открытое пространство, и у него появится новый травматический опыт (поэтому, видимо, у нас до сих пор не прижились всевозможные лофты и квартиры-студии как концепт жилья). Даже офис Russia Beyond, который вообще-то open space, имеет мини перегородки-«заборы» вокруг каждого стола и один «забор»-стену прямо посередине комнаты.
"Забор" в офисе Russia Beyond
Майкл КравченкоИ как считаете, сколько дверей нам нужно, чтобы чувствовать себя защищенным в многоквартирном доме? «Чтобы попасть к себе домой, человек должен миновать в среднем пять армированных дверей: три в подъезде, четвертая – в тамбуре на этаже и пятая – собственно дверь к квартиру. У нас нет такого уровня общественной опасности, мы не в Йоханнесбурге живем, не в Колумбии», – отмечает профессор политологии НИУ-ВШЭ Сергей Медведев. Мы даже убедили себя, что железная дверь в квартире - это отличная инвестиция.
Я не считаю, что мы все – страна дураков и мазохистов, которая обожает «просачиваться» через один узкий проход, вместо того, чтобы свободно гулять вокруг. Или что лабиринты заборов делают нашу жизнь проще. Если честно, мы даже глубоко внутри понимаем, что без них было бы, может, и лучше, но не можем противостоять этому архаичному стремлению засунуть себя в некую систему и порядок, регламентировать пространство, расчленить его на секции, посадить на проходную какого-то дядьку и контролировать-контролировать-контролировать. Это иррациональное чувство – пережиток тоталитарного государственного прошлого и последующих афтершоков. И как любой пережиток, однажды ему настанет абсолютный конец.
