Будь с нами!
Присоединяйся к нашему каналу в Телеграме, чтобы не пропустить эксклюзивный контент.
«Василиса Прекрасная у избушки Бабы-Яги». Иван Билибин, 1902 (деталь). Незамужняя, «однокоска» Василиса по сути ведьма, знающаяся с нечистой силой.
Иван Билибин/Public DomainВедьма по-русски – та, кто «ведает», обладает тайным знанием. Для России допетровских времен ведьма, ворожея, знахарка – необходимый член общества. Ведьмы занимались лечением и порчей, а также приворотом и отворотом женихов и невест, предсказанием будущего по гадательным книгам – в общем, всем, за чем и по сей день народ обращается к тарологам и «целительницам». С той разницей, что в XVII веке за это могли казнить кнутом, а за наведение порчи и вовсе сжечь в деревянном срубе.
«Хижина в зимнем лесу». Алексей Саврасов, 1888
Public DomainВ ведьмы в деревне могли записать из-за «неправильной», по мнению общества, жизни. «Статус ведьмы чаще всего имели женщины, отклонившиеся от обычного жизненного пути, связанного прежде всего с осуществлением семейных ролей», – пишет этнограф Татьяна Щепанская в статье о ведьмах для энциклопедии «Мужики и бабы: Мужское и женское в русской традиционной культуре». «Простоволоски», то есть девушки, согрешившие до брака, «самокрутки», вышедшие замуж по своей воле, без родителей, «вековухи», вовсе не бывшие замужем, – такие женщины с большей вероятностью могли навлечь на себя подозрения в ведовстве и знахарстве.
Кит Томас в статье «Религия и упадок магии» высказывает мнение, что такие женщины, которым часто нужна бытовая помощь, были самыми уязвимыми, и, чтобы иметь повод им отказывать, их объявляли ведьмами и гнали от дверей. Разумеется, были и женщины, специально зарабатывавшие «ворожбой».
Ведьмы на Руси, однако, не всегда были незамужними. В книге Николая Новомбергского «Колдовство в Московской Руси XVII века» указано семейное положение некоторых городских колдуний – они жены дьячка, пушкаря, драгуна, «пришлого человека», стрельца, солдата-наемника. При этом большинство из них из низших, бесправных сословий: холопы, крестьяне, иноземцы (татары и «черкесы»).
Вообще русских ведьм и колдуний отличало то, что они, как правило, были очень бедными. Колдовские услуги стоили сущие копейки, а многие из известных нам ведьм вообще жили подаянием. «Ворожба была оружием слабых и беспомощных, – пишет Нада Бошковска. – Женщины использовали страх перед колдовскими чарами, чтобы пугать тех, кто был могущественней и сильнее».
И действительно пугали. В Болхове в 1627 году стрелецкая жена Анна грозила сыну боярскому (мелкому военачальнику) порчей. А во время бунта Стеньки Разина получила известность ведьма Анна Арзамасская (Темникова), крестьянка-атаманша, которая наводила порчу и передавала другим свое искусство.
«Выпахивание» холеры во время эпидемии. Окрестности Екатеринославля, XIX век
Public DomainВ русских источниках не встречаются упоминания о ведьмах, творящих объективное зло – они не насылают град и непогоду, не вызывают дьявола и не совершают человеческих жертвоприношений. Зачем же были нужны русскому обществу ведьмы? Для обрядовых функций, народной медицины и даже… следствия о кражах.
Деревенские знахарки и ведьмы, а также просто вдовы и одинокие женщины принимали участие в различных обрядах, оставшихся еще с языческих времен, например в обряде «опахивания», защищавшего деревенскую скотину от «коровьей смерти», то есть попросту падежа скота. Вдовы и незамужние были совершенно необходимы для проведения этого обряда.
В условиях, когда не было врачебной помощи, именно знахари и знахарки могли помочь при зубной боли, грыже, «черной немочи» (эпилепсии) и других популярных недугах. В 1642 году один стрелец дал знакомой женщине приобретенную, скорее всего, у знахарки заговоренную грамотку от «черной немочи». Вдова Улита Щипанова из Вологодского края училась целительству у матери, у нее был запас кореньев и камней от всех болезней, в том числе от вшей.
Конечно, раз ведьмы могли лечить, они же и насылали болезни и порчу. В деревне ведьм чаще всего обвиняли в наведении икоты, истерических припадков, «сухотной болезни» и мужского полового бессилия – «невстанихи». Отдельной сферой были грыжи «килы» – их «отговаривали», а могли и «наслать», например, дав выпить отвар на болотной воде. Приворот и отворот женихов и невест также целиком ведовская область знания.
К ведьмам и знахаркам обращались и обворованные, обманутые, люди с проблемами на службе – мелкими конфликтами крестьян и бедняков-служащих исполнительная власть не желала заниматься, а к кому обратиться за помощью? В 1647 году в Москве крестьянина Симона обокрали, и он отправился за помощью к колдунье Дарьице, которая указала на виновного. В 1658 году в Лухе крестьянка добыла заговоренной соли и рассыпала ее, чтобы ее мужа отпустили из тюрьмы. Московские ворожеи «продавали» заговоры для успешной торговли, а один колдун рекомендовал «медвежью голову закопать посреди двора, и будет скот водиться».
«Знахарка». Фирс Журавлев
Калужский областной художественный музей/Public DomainНа Руси считалось, что ведьмой можно сделаться, но не через контакт с дьяволом, а через общение с потусторонними созданиями. Новгородской девушке, брошенной парнем, пишет Щепанская, приснился медведь-колдун, который открыл ей тайные знания. Девушка стала известной в Окуловском районе знахаркой. Полученный ей дар был результатом связи с потусторонним покровителем, который «заменил» ей супруга и вложил в ее жизнь новый смысл – знахарство.
Демона-покровителя или тайную силу можно было получить от другого колдуна или ведьмы, например, во время его смерти. В Новгородской области рассказывают о змеях – огненных клубках. Такого можно создать, найдя «петуховое яйцо» (недоразвитое, мягкое куриное яйцо размером с перепелиное) и выносив его под мышкой в течение двух недель, при этом храня обет молчания. По поверьям, из такого яйца должен вылупиться змей, который будет носить хозяйке молоко от чужих коров – нужно было только выставить ночью на подоконник открытого окна пустые горшки и крынки.
Поиск ведьм был связан обычно с кризисными ситуациями в жизни деревни. Засуха, эпидемии и эпизоотии, параличи и грыжи среди крестьян – все это заставляло в отчаянии искать виноватых.
Якобы ведьму было легче всего уличить, застав ее за проведением обряда. Ведьмы на заре делали «заломы» (узлы) на ржи или пшенице в поле, ходили по росе с распущенными волосами и тащили за собой скатерть – собирали росу, чтобы молоко у коров увести.
Считалось, что ведьма может обращаться в животных – кошку, собаку, свинью. Иногда ловили бесхозное животное и оставляли на нем метку – порез на ухе или морде. Если у подозреваемой после этого случалось недомогание, «вина» была доказана.
Деревенские бабы вообще следили, не горит ли часто в избе у одинокой женщины по ночам свет – «это к ней змей летает», «это леший к ней ходит». Появляются внебрачные дети – «от черта прижила». Если старую женщину «не брала смерть» – это повод расспросить ее, на кого навела порчу, кому навредила, ведь считалось, что ведьм не отпускают на тот свет их грехи. Помочь ведьме преставиться можно было, «забрав» у нее силу и знания.
«Доказанную» ведьму не только избегали, но могли и наказать. Прежде всего ее переставали пускать домой, не давали соли, спичек, муки. Могли поджечь дом или саму ведьму. В Пошехонском уезде Ярославской губернии в конце XIX века крестьяне заподозрили старуху в колдовстве, которое вызвало падеж скота, и пытались сжечь ее в срубе. Спас женщину только священник.
Вообще на Руси казнь за ведовство не была частым явлением. Из 99 дел о колдовстве в Москве в 1622–1700 годах сожжением закончились десять. Если сжигали, то не привязывая к столбу, а помещая в сруб – так же сжигали старообрядцев. Русские источники также не сохранили сведений о том, что ведьмы когда-либо собирались вместе. «В бумагах не упоминаются ни полеты ведьм, ни шабаш ведьм», – пишет Нада Бошковска.
У русских были способы «выявления» ведьм, но не было «испытаний» вроде погружения в воду или взвешивания, поиска на теле дьявольских символов или признаков. Русских знахарок и ведьм пытали на дыбе, но тогда это был один из самых распространенных способов дознания по любым уголовным делам. Вообще, как пишет Бошковска, «ведовство так и осталось в Московском царстве причинением вреда здоровью особым способом» – имеется в виду прежде всего порча. Наказания по большинству колдовских дел ничем не отличались от других наказаний по уголовным делам. Казнь плетьми, казнь кнутом, ссылка в Сибирь – вот что ожидало обвиненных в колдовстве, чья вина была доказана.
Важным отличием было и то, что на Руси колдовство не было исключительно женским делом. Женщин, обвиняемых в колдовстве, всегда было меньше, чем мужчин. Историк колдовства Валери Кивельсон рассмотрела 223 процесса о колдовстве в XVII веке. Из 495 обвиняемых на них 367 человек (74%) были мужчинами и 128 (26%) – женщинами.